на главную

По материалам питомника РКФ-FCI "SAMOTSVET":

"Посетив в июне Naturhistorisches Museum Bern в Берне мы остались под сильным впечатлением от увиденного. Но конечно самая главная тема нашего посещения была выставка, посвященная легендарному сенбернару Барри! Описать свои эмоции словами практически невозможно... Насколько можно рассказать о том, что не имеет категоричного определения, но несет в себе мощнейшую энергию и силу? Для меня лично порода сенбернар была, есть и будет особенной... Единственной, которую вывели в стенах монастыря.

Много слухов и домыслов ходит вокруг легендарного Барри. Чтобы внести ясность в кое-какие моменты, я приобрела интереснейшую книгу автора Dr. Marc Nussbaumer . И теперь буду потихонечку переводить её части на русский язык, т.к. она была в продаже только на немецком, английском и французском языках. Чтобы и нам понять - КАК появилась такая порода СЕНБЕРНАР и какие моменты есть в её созерцании. Я очень благодарна господину Dr. Marc Nussbaumer за созданный им труд в виде этой книги! Я восхищена полученной информацией с точки зрения науки и истории...

Хочу поблагодарить от всей души мою подругу и просто хорошего переводчика Светлану Бернард, Австрия (да, и фамилия русского переводчика оказалась очень уж знакомой на слух в нашей теме))) за помощь в переводе некоторых материалов!

Некоторые иллюстрации будут взяты из книги непосредственно, некоторые будут добавлены от меня, сделанные в зале музея.

Итак, начну...

"Как Барри выглядел на самом деле?

Читатель удивится, наверное, этому вопросу, ведь препарированный Барри стоит у всех на виду в зале Бернского музея естествознания. Однако, этот вопрос, как мы сейчас увидим, вполне оправдан, и мы должны заняться его выяснением, потому что оно тесно связано с историей породы сенбернаров.

Рис. 41. Национальный Барри! Профессиональный сенбернар с бочонком на шее, на фоне швейцарских гор. В таком виде наша национальная собака странствует по свету. (Картина Рихарда Штребеля, находится во владении Бернского музея естествознания.)

Когда Барри умер в 1814 году, искусство препарирования было ещё мало развито, и туловища животных или, лучше сказать, их шкуры кое-как набивались (в прямом смысле этого слова) наполнителем. К сожалению, не сохранилось изображения самого первого чучела, а только его очень краткое описание. Насколько нам известно, это первое чучело хранилось всего несколько лет. По крайней мере, мы знаем, что некий Ганс Каспар Рордорф (1773-1843) стал в 1822 году ассистентом «Музея естествознания Гельвеции», как тогда назывался маленький музей, входящий в состав Городской библиотеки, и был избран в 1826 году «препаратором» и последователем своего предшественника. Одним из его задач было создание нового чучела Барри, фотография которого сохранилась до наших времён. Рордорф изобразил Барри (как и его предшественник?) с опущенной головой – наверное, для того, чтобы придать ему смиренный вид, ведь по желанию приора Барри должен был стать для будущих поколений символом постоянной готовности помочь. В ходе последующих лет чучело портилось всё больше. Сто лет спустя оно в итоге стало очень неприглядным и уже не отвечало всё возрастающим требованиям публики. Как писал будущий директор музея Вальтер Кюенци (1893 – 1977) в Бернской ежедневной прессе, это было уже искажённое изображение бывшей фигуры собаки – «очень неприглядный экспонат, больше служивший памятью, чем имевший научную и эстетическую ценность, который только разочаровывал многих посетителей музея». Поэтому в 1923 году было решено создать новое чучело Барри, воспользовавшись новым в то время дермопластическим методом. Он состоял в том, чтобы смоделировать туловище животного (в его естественной форме) из гипса и потом натянуть на эту модель консервированную шкуру. Основная проблема для тогдашнего препаратора Георга Рупрехта (1887 - 1968) заключалась в том, что не сохранилось никаких изображений Барри. В его распоряжении было только старое чучело.

Рис. 42-43. Изображений настоящего Барри не сохранилось. Все исторические изображения опираются на чучело Барри.

Рис. 44. Барри в том виде, в каком он был выставлен в Бернском музее естествознания прим. с 1826 по 1923 г.

Рис. 45-46. Поднятая голова не прибавляет чучелу жизни. Разве только рисунок Р.Штребеля (справа) немного «оживляет» знаменитую собаку. Но и Штребель никогда не видел настоящего Барри.

Рис. 47. Барри в том виде, в каком он с 1923 года, когда препаратором Г.Рупрехтом было создано его новое чучело, и до сегодняшних дней приветствует посетителей в фойе музея.

Как мы увидим позже, облик породы сенбернаров (особенно в том, что касается формы головы) был долгое время, вплоть до ХХ века, очень неоднородным. Поэтому было понятным стремление считать Барри, самую знаменитую из всех монастырских собак, образцовым типом породы. Вопрос о том, как выглядел Барри, стал даже предметом спора между ведущими заводчиками нашей страны. Для выяснения этого вопроса была возможность по меньшей мере сравнить череп Барри, который Г.Рупрехт потрудился законсервировать и который сохранился до сегодняшних дней, с различными в то время формами головы, чтобы прийти к единому мнению. Возможно было также предположить, что в старом чучеле осталась, кроме черепа, хотя бы часть скелета, ведь раньше было принято, набивая чучело, придавать туловищу форму путём обматывания костей. По этим костям можно было бы получить представление об основных пропорциях туловища, но, к сожалению, кости в итоге потерялись или, скорее всего, были уничтожены вместе со старой «набивкой».
Несмотря на имевшуюся возможность, ни заводчики, ни препараторы музея не провели сравнения с остатками скелета Барри, что заметно уже при поверхностном сравнении черепа с головой чучела. Другую, для дилетантов менее заметную ошибку можно увидеть, рассматривая передние лапы, на которых протёршийся участок шкуры, возникающий у многих собак от лежания на локтях, расположен на неправильном месте. Точнее, эта мозоль от лежания расположена правильно, но Рупрехт слишком высоко разместил локоть, место которого определяется этой протёртостью.
Кроме того, при внимательном взгляде на чучело можно заметить многочисленные швы, не только подтверждающие плачевное состояние старого чучела, но и говорящие о том, что для его починки вероятно были использованы куски шкуры другого происхождения. В этом случае от починки до изменения первоночального облика всего один шаг.
Как бы то ни было, выставленное чучело Барри получилось со слишком длинными лапами и слишком большой головой; однако оно тем самым соответствовало типу сенбернаров, в основном разводившемуся в начале ХХ века.
Создаётся такое впечатление, что препаратор взял за образец для своей работы одну из двух собак, изображённых художником С.Роза в 1695 году. Поэтому нельзя утверждать, как это делают некоторые авторы, что сильное сходство Барри Рупрехта с собакой на этом старом изображении является доказательством единообразия собак приюта на протяжении длительного времени. Более правдоподобным кажется утверждение, что Рупрехт при создании нового чучела Барри взял за основу изображение, копия которого, исполненная Пьером Мартелем (1701-1761), хранится в архиве Бернского музея естествознания. Тем самым Рупрехт, который был мастером своего дела и вполне мог бы придать туловищу и голове Барри его настоящую форму, с одной стороны, последовал тогдашнему модному течению и учёл актуальное направление разведения этих собак, не полностью предав, с другой стороны, собак приюта и не рискуя подвергнуться массивной критике. Действовал ли он так по собственному убеждению или его так проинструктировал тогдашний консерватор зоологических коллекций Профессор Франц Бауманн (1885-1961) – неизвестно. По крайней мере, в годовом отчёте Музея естествознания Бауманн пишет следующее: «Позже, путём переработки старых ценных экземпляров – трудной работе, образцово выполненной препаратором Рупрехтом – коллекция была частично модернизирована. Так, заново был выставлен Барри, который в новом великолепном виде и безупречном исполнении теперь не должен разочаровать многочисленных посетителей, интересующихся этим знаменитым животным.» В.Кюенци, тогда ещё ассистент-помощник по зоологическим коллекциям, похоже, тоже был абсолютно доволен результатами работы Рупрехта. По крайней мере, он восторгается прекрасной препарацией головы, «... которая покоряет очень живым и правдоподобным выражением лица» и «только сейчас Барри достиг ценности настоящего типового экземпляра красивой и благородной породы собак». Благосклонному читателю предоставляется возможность самому читать между строк!
Барри празднует в 2000 году своё двухсотлетие. Мы воспользовались этим в качестве повода и отважились на новую попытку реконструкции по современным научным критериям. Однако, мы не захотели обновить старое чучело 1923-го года – ведь шкура Барри уже тогда распалась на многочисленные части и трудоёмким образом сшивалась, чинилась и дополнялась. Повторный демонтаж и новый монтаж с более-менее удовлетворительным результатом потребовали бы необычных средств. Кроме того, несмотря на желание выяснить истину, этот новый поиск первоначального облика всё равно оставался бы только приближением к истине. Не исключено, что спустя какое-то время новые открытия привели бы к другим заключениям. Поэтому мы решили оставить Барри таким как он есть и ограничиться гораздо более «безобидным» методом поиска истины: нашей целью стала на этот раз чисто художественная реконструкция. Для этого мы создали команду из трёх человек, в которую вошли музейный препаратор Кристоф Мейер, научный художник Нигги Хееб и автор этой книги. Нашей целью стал объективный, чисто научный подход к вышеуказанной задаче.

Художественная реконструкция

Задача художника непроста, ведь он не может просто – как в его привычной работе – сесть перед (мёртвой или живой) моделью и начать рисовать. У нас нет ни изображений, ни набросков, которые были бы сделаны при жизни Барри и могли бы служить образцами. Не имеется также ни зарисовок, ни слепков тела мёртвого животного, которые сегодня каждый препаратор создаёт в качестве основы для монтажа.
В лице Нигги Хееба мы нашли научного художника, который обстоятельно занимался реконструкциями и поэтому знает, что важно в этой трудной работе со многими неизвестными. Очень важно найти как можно больше фактов (по возможности, максимальной точности), которые могли бы послужить основой для работы художника. Поэтому нужно для начала рассчитать неизвестные нам размеры тела и скелета, а также объём мускулатуры и их соотношение друг с другом.
Как мы видели, у Музея естествознания есть, кроме препарированной и выставленной шкуры, ещё и череп Барри. Кроме того, у нас есть фотография старого, второго чучела.
Приведём же на этом месте слова препаратора Кристофа Мейера, взявшего на себя вместе с автором этой книги первую часть реконструкции:

Рис. 48. Сравнение обоих чучел выявляет значительные различия между ними.

Рабочий отчёт препаратора К.Мейера

Изготовленное по принципу дермопластики чучело Барри Г.Рупрехта (в том виде, в котором оно всегда стояло и до сих пор стоит в фойе Бернского музея естествознания) произвело на меня как препаратора точно такое же впечатление, как и на других посетителей музея: вот он тут стоит, и точно так он выглядел! Но как только «двойственный образ Барри» с уже упомянутой сдвинутой «протёртостью на локте» был поставлен под cомнение, началась цепная реакция неожиданных открытий, которые привели к постепенному осознанию целого ряда несоответствий. У меня спали с глаз вошедшие в поговорку шоры. Понятие «двойственного образа» в отношении дермопластического чучела Барри, кстати говоря, очень меткое, потому что даже после интенсивного критического обследования чучела и несмотря на анатомические ошибки в нём, оно как цельное произведение является для меня абсолютно убедительным!
Для того, чтобы предоставить в распоряжение Нигги Хееба как можно более солидную основу для запланированной художественной реконструкции Барри, мы решили, зная технологию и возможности дермопластики, мысленно пройти заново путь создания сохранившегося дермопластического чучела. В дискуссиях о скелете и облике Барри мы опирались на созданное нами изображение в натуральную величину, а в дискуссиях о форме головы – на нашу модель головы Барри в натуральную величину. Трёхмерная модель головы выступила в качестве посредника между учёным и художником, стала основой для детальной дискуссии и помогла избежать недоразумений.
В нашей работе мы опирались, с одной стороны, на сохранившиеся части настоящего Барри (череп и большие участки шкуры), с другой стороны, на дермопластическое чучело (Г.Рупрехт, 1923 г.), а также на фотографию предшествующего чучела (К.Рордорф, около 1830 г.). Но не менее важными, чем эти реальные объекты, являются познания в области анатомии собак и изучение собачьих скелетов. Здесь нужно высказать оправданное предположение о том, что собака с анатомическими отклонениями от нормы или, тем более, аномалиями не смогла бы 12 лет подряд выполнять тяжёлую работу в трудных условиях. Однако несмотря на то, что с помощью вышеуказанных материалов появилась возможность внести некоторые поправки в существующее представление об истинном облике Барри, мы не должны были переоценивать свои возможности. Потому мы постарались ограничиться в нашей реконструкции только обоснованными шагами.
Реконструкция телосложения и воссоздание формы головы требовали разного подхода, поэтому о них рассказывается далее в отдельных главах.

Телосложение Барри

Для начала мы сделали два рисунка в натуральную величину: сохранившегося дермопластического чучела (1923 г.) и предшествуюещего чучела (около 1830 г.) с его фотографии. После перевода этих рисунков на кальку стало возможным сравнить их. Кстати, такая зарисовка силуэта в натуральную величину c соблюдением пропорций скелета является обычно последним шагом в работе дермопластика перед тем, как он начинает создавать «модель-основу». Теперь стали явными различия между обоими чучелами и стало понятно, что они объясняются не только разницей в качестве. Если учесть, что в старые, «набитые» чучела обычно (для их стабилизации) были встроены кости и что в то время ещё плохо дублёные шкуры не могли потом ни растянуться, ни сжаться, то любое отклонение от размеров старого чучела необходимо тщательно проверить и рассмотреть критически.
Не учитывая опущенной головы первого чучела в сравнении со вторым, дермопластическим, можно заметить ещё одно существенное различие между ними, а именно то, что новый Барри почти на 10 см выше, чем предшествующий (высота холки чучела 1923 года – 73 см, а чучела 1830 года – 64 см). В результате этого высота и длина нового Барри почти одинаковы – таких пропорций практически нет и не было ни у одной породы собак. Поэтому нужно было непременно выяснить, откуда у дермопластического чучела взялись эти 10 дополнительных сантиметров, ведь возможность того, чтобы 100-летняя шкура была позже растянута примерно на 15%, точно может быть исключена. Многочисленные швы и заплатки, видные на дермопластическом чучеле Барри 1923 года, не могут служить доказательством, ведь в рабочем отчёте Г.Рупрехта уже упомянуто, что шкура при переработке распалась на многочисленные куски. Тем не менее, «растяжение» или, лучше сказать, добавление «недостающих» кусков шкуры скорее всего нужно искать в областе именно этих швов. При внимательном изучении выяснилось, что, во-первых, расстояние между вышеназванной «локтевой мозолью» и типичным для Барри пятном на правом плече намного (примерно на 10 см) больше, чем у предшествующего чучела, и что, во-вторых, почти такое же «растяжение» или дополнение наблюдается в области пятки. Внимательно изучив эту пяточную область, мы действительно заметили покрашенный задним числом кусок шкуры, продлевающий пятно на ноге до типичных для Барри размеров. На основании данных наблюдений можно представить себе линию, проходящую от пятки через колено вдоль живота и далее между пятном на плече и «локтевой мозолью», которая скорее всего была расширена до полосы шириной в 10 см и позволила повысить уровень плеча на 10 см без изменения типичной окраски шкуры Барри. Однако, при этом не удалось избежать значительного искажения размеров скелета (соотношения длины костей ног).
Мы постарались точнее воссоздать реальные пропорции туловища Барри и сконструировали для этого на основе известных размеров (длина туловища и ног первого чучела), с помощью сравнительных размеров и после дискуссии со специалистами скелет и облик собаки, которые представляются нам вероятными для большой рабочей собаки тех времён (прим. 1800 г.).

Рис. 49. Реконструкция пропорций туловища требует глубоких профессиональных знаний. Она служит основой для работы научного художника.

Голова Барри

В отличие от телосложения Барри, которому во многом придётся оставаться схематичным, при реконструкции головы можно было опираться на подлинный череп и на подлинную шкуру. Уже первоначальное поверхностное сравнение показало, что в дермопластическом чучеле 1923 года шкура головы была по всем правилам мастерства натянута на голову сенбернара, не имевшую много общего с подлинным черепом. Расстояние между глазами заметно больше, чем это позволяют глазницы черепа, а явно выраженный угол между поднимающейся вверх лобной костью и спинкой носа – так называемый «стоп», типичный для современный сенбернаров – на подлинном черепе Барри отсутствует. Череп Барри на первый взгляд скорее похож на череп волка.
Первым делом мы изготовили копию подлинного черепа, чтобы избежать лишнего износа оригинала при дальнейшей работе. Эту копию пришлось немного переделать, так как подлинный череп после произведённой асимметричной починки повреждённой крыши черепа не совсем соотвествовал прежнему состоянию. На этот переработанный череп шаг за шагом накладывались смоделированная мускулатура и мягкие ткани (нос, губы, глаза и уши). Для сравнения брались размеры и анатомические препараты сегодняшних больших собак. Череп с его различными группами мышц и связок позволяет довольно точную анатомическую реконструкцию. Перенять можно и нужно было уши и губы, потому что они сохранились в подлинном виде и их размер вряд ли существенно изменился в ходе одной из препараций. Под конец эта анатомическая модель головы была покрыта «шкурой» для того, чтобы на основе подлинного черепа и имеющейся шкуры Барри получить представление, какой могла быть в реальности голова Барри. Если принять во внимание то, что во времена Барри ещё не существовало ни породы сенбернаров 1900 года, ни сегодняшней породы, и одновременно взглянуть на форму черепа Барри, то неудивительно, что нам придётся представить себе Барри хоть с большой и сильной, но в целом со скорее продолговатой и ничем не выдающейся головой.
После этих реконструкционных размышлений мы сознательно оставили нашего Барри нетронутым и отказались от дальнейшей переработки шкуры. Кроме того, что переделка привела бы к дополнительному повреждению подлинной шкуры Барри, нужно учесть и то, что Барри, созданный Г.Рупрехтом, – это не просто естественно-исторический экспонат, но и (в том виде, в котором он стоит в зале музея) памятник личности животного, каких мало на этом свете.
Таким образом, первая часть реконструкции – разработка основ для работы научного художника – завершена. О пути художественной реконструкции и связанных с ней размышлениях расскажет Нигги Хееб.

Рис. 50-53. Реконструкция головы: гипсовая копия черепа слой за слоем покрывается смоделированными мышцами, тканями и хрящами ушей.

Рабочий отчёт Н.Хееба, научного художника

Сотрудники Бернского музея естествознания спросили меня, не могу ли я взяться за художественное сопровождение реконструкции Барри и помочь в её проведении. С помощью набросков и эскизов я должен был придать форму новым открытиям касательно Барри и создать возможность визуального восприятия научной информации.
В начале каждой реконструкции стоит поиск информации. В случае Барри необходимо было в первую очередь найти обширный иллюстративный материал (две препарации и исторические изображения), а также изображения собак, обликом похожих на Барри.
Затем нужно было обсудить с автором и препаратором вопросы анатомии. Для тщательного исследования в нашем распоряжении имелись: анатомическое чучело собаки, различные атласы и учебники по анатомии, а также подлинные кости волка и собаки.
Как уже было сказано выше, до сегодняшнего дня сохранились только череп и большие части шкуры Барри. Нет ни фотографий, ни других достоверных изображений живого животного.
Таким образом, необходимо восстановить потерянную реальность. Как при любой реконструкции, в нашем знании о внешнем облике Барри имеются пробелы, и многие важные факторы «скрыты в тумане». Художник находится в «поле напряжения» между научными фактами – пробелами и неизвестными моментами – и облечением в форму этих самых фактов.
К художественному исполнению ставятся высокие требования: с одной стороны, нужно как можно более точно и полно передать известную на данный момент информацию. Пробелы в знаниях необходимо заполнить правдоподобным образом, не делая при этом ложных высказываний. С другой стороны, изображение должно соответствовать также художественным требованиям. Оно должно быть захватывающим и пробуждать интерес к содержанию и научным подоплёкам.
В принципе, изображение визуально общается с рассматривающим его человеком и должно выполнять при этом намерения его создателя. Моё намерение заключается, например, в том, чтобы привнести в изображение научную неопределённость. Наблюдатель должен почувствовать, что мы не всё точно знаем об этой теме. Он может мысленно следовать реконструкции шаг за шагом, что должно пробудить в нём желание самостоятельно дополнить образ реконструированного животного.
Второе намерение состоит в визуализации процесса реконструкции. Каждая реконструкция отражает только актуальный уровень научного исследования. Поскольку наука постоянно обгоняет саму себя, с каждым новым открытием воспроизведение постепенно приближается к реальности прошлого. Правда, новая реконструкция никогда не будет верной, а может быть только более вероятной.
Первые рисунки были эскизами черепа в профиль. В необъёмном виде черепа и скелета сбоку чётко видны пропорции. Этот способ изображения содержит много информации, что сопоставимо с планом-схемой архитектора.
По-другому обстоит дело с пространственным изображением головы и всего животного. Путём поворота животного в пространстве картина получает бóльшую глубину. Увеличивается число пересечений и наложений, всё изображение становится сложнее, и пропорции не всегда хорошо видны.
Зато иллюстрация приобретает глубину, объект становится объёмным, туловище может модулироваться светом, а свет выявляет структуры поверхности. Всё изображение кажется более физическим, живым и реальным.
Но осторожно! Есть опасность создать любой симпатичный портрет собаки: Барри, который смотрит с картины доверчивыми глазами, облизывает языком нос и шутливо утверждает: «Это я!».
Восстановление потерянного не должно зайти так далеко, потому что в действительности мы ведь знаем только, каким был череп. Он должен будет стоять под портретом. Так мы сможем рассматривать своего рода двойственное изображение и переводить глаза с черепа на изображение головы и обратно. При этом возникнет свободное пространство, в которое наблюдатель сможет внести свои собственные идеи: реконструкция завершится в его голове."

Рис. 54. Череп и шейные позвонки Барри – эскиз с соблюдёнными пропорциями был создан по фотографии и гипсовой модели.
 

Рис. 55-56. Эскизы, созданные в процессе художественной реконструкции. Объёмное изображение черепа Барри воспроизводит его сохранившийся подлинный череп. Художественное исполнение основывается на реконструкции Мейера/Нуссбаумера. В иллюстрациях заметна неопределённость реконструкции. Наблюдателю приходится самому догадываться, какими были черты лица и форма головы. Одновременно по эскизам видно, что точный внешний вид Барри неизвестен.
Рис. 57. Рисунок-реконструкция головы Барри. Череп изображён в соответствии с оригиналом, черты же лица предположительны и основываются на модели головы, созданной Мейером/Нуссбаумером.
 

Рис. 58-59. Объёмное изображение всего животного. В этих иллюстрациях тоже подчёркнута неопределённость реконструкции и пробелы в знаниях, сопровождающие каждую реконструкцию; такой эффект создаётся благодаря прозрачности внешней оболочки Барри.

Рис. 60. Художественное воссоздание скелета и частей тела Барри по результатам реконструкции Мейера/Нуссбаумера.

Перевод Светланы Бернард, Австрия, июнь-2014

*********************************************************

Продолжу далее...

"Изменения породы от легкого типа Барри к современному, тяжелому сенбернару отчетливо узнаваемо также в черепе.
Вверху – Барри.
Посередине: оба черепа 1900-ого года . Справа легкий череп, слева перемену к тяжелому типу догов уже хорошо видно (примечание - читать дословный перевод Dogge как - крупная собака с тупой мордой и сильными челюстями).
Внизу: современный череп, большой и мощный, с крутым лбом и укороченной мордой."
(я бы от себя добавила – ещё и с перекусом)".

---------------------------------------------------------------------------------------------------

Копирование данного материала допустимо с указанием активной ссылки на источник http://happy-spark.narod.ru